Человек человеку волк или Покорение Америки - Страница 100

100

"Так Джек, мы с тобой и не поговорили толком. Что ты был за человек, я так никогда….".

Раздавшийся рядом шорох сбил меня с мысли и заставил резко развернулся. Бандит, убивший Крысу, пытался приподняться на дрожащих руках. Глаза будто из мутного стекла вырезаны. Изнутри, из самых глубин, вздыбилась дикая ярость. Рука сама нащупала нож, а желание убивать заставило вскочить на ноги, но в последний момент я сумел подавить в себе этот импульс, вздернул головореза на ноги, дотащив до стены, прислонил его к ней. Затем сорвал с него пальто и отшвырнул в сторону. До этого момента оглушенный бандит не сопротивлялся, но, теперь начав приходить в себя, сделал попытку оттолкнуть меня. Удар ладонью в лоб припечатал его затылок к стене. Обмякнув, верзила тут начал сползать по стене. Пришлось поддерживать его вертикально до тех пор, пока тот не научился стоять снова, после чего достал из кармана нож. На блестящем лезвии заиграли лунные блики.

— Начнем, — сказал я сам себе и резко полоснул им по щеке бандита.

Черная в темноте кровь залила щеку бандита. Он вздрогнул всем телом и попытался дернуться, но моя рука тут же крепко прижала его к стене. Выйдя из шокового состояния, в его глазах появилась осмысленность, а затем страх. Увидев, что тот созрел к процедуре допроса, я быстро приставил к его глазу нож.

— Нет ответа — нет глаза. Все понял?

— Да — а. Поня — ял, — простонал, заикаясь от страха, бандит.

— Кто меня заказал?

— Не знаю, — лезвие ножа стало приближаться к его глазу. — Стой! Зато знаю, кто нас нанял!

— Кто?

— Ты оставишь меня в живых?! Что тебе в моей смерти! Я исчезну! Ты меня никогда не увидишь!! Матерью клянусь!!

— Вопрос — ответ!

— Скажу! Все скажу, только не убивай!! Прошу тебя. Я хочу жить! Богом заклинаю, не убивай!!

Нож вонзился в глаз. Заревев от боли, бандит замер на какой-то миг, его руки взметнулись вверх, чтобы зажать рану. Я отскочил назад, внимательно следя за реакцией противника. Затем его здоровый глаз полыхнул злобой, и он шагнул ко мне, одновременно поднимая руку для удара. Не успел он завершить своего движения рукой, как нож вонзился ему в предплечье. Пока бандит переживал очередной болевой шок, удар в челюсть отбросил его опять к стене. Не успел его затылок с треском врезаться в кирпичную кладку, как острие ножа снова замерло у самого зрачка. Неожиданно тело громилы затряслось мелкой дрожью, а сам он начал громко по-детски, с завываниями рыдать.

"Сломался. Теперь все скажет".

— Кто?

— Моррисон.

— Зачем врал про посредника?

— Хотел потянуть время. Я хочу жить. Жить.

— Где вы с ним должны были встретиться?

— На 87-й. Там сдаются комнаты. Номер четыре. На первом этаже дома бакалейный магазин Бауэра и часовая мастерская.

Я отвел нож от его глаза, но руку не опустил. Он был жив, но душа его уже умерла. Не человек, а его пустая оболочка стояла у стены с безвольно опущенными вдоль тела руками. Резко взмахнув рукой, я одним молниеносным движением рассек ему горло и тут же отскочил назад, чтобы не запачкаться. Несколько секунд наблюдал за тем, как кровь била широкой струей на подбородок и на грудь, затем под жуткие хрипы умирающего бандита нагнулся, подхватил его пальто и подошел к телу Крысы. Завернув в него труп Джека, взял его на руки и стал осторожно пробираться к своему дому. Под ногами хрустел мусор, и звук моих тяжелых шагов отражался от старых кирпичных стен.

Через сутки, труп, висящий в петле, нашел домохозяин. Рядом с опрокинутой табуреткой валялся листок бумаги — посмертная записка с одной фразой: "Больше не могу жить с виной в сердце". Полицейский эксперт, сличив ряд документов, написанных рукой Моррисона с этой запиской, признал, что она была написана его рукой. Через несколько дней дело было закрыто, а затем было отправлено в архив на пыльную полку.

ГЛАВА 11

Полиция Нью-Йорка, начиная с 50-х годов девятнадцатого века, была настолько коррумпирована, что в книге "Истории Таммани Холл", написанной по официальным документам муниципалитета, Густав Маерс приводит избранные примеры взяточничества, в том числе и 368 подношений суперинтенданту полиции Джорджу Мацеллу и его партнеру, капитану Норрису. В полицейской системе того времени было принято, чтобы патрульный констебль платил по 40 долларов капитану своего участка. Капитаны полиции платили как минимум по 200 долларов своим хозяевам из коридоров власти. К тому же полицейские всех рангов регулярно использовались как сборщики взяток, а также как посредники в проведении сомнительных сделок политиков. Продажность полиции сводило на «нет» работу по избавления города от преступников, давая им возможность уходить от правосудия. Да и сами действия полиции по наведению порядка получали много нареканий со стороны общественности и властей, так как мало чем отличались от бандитских методов.

— На конце полицейской дубинки больше закона, чем в решении Верховного суда, — так было сказано начальником 21-го полицейского участка капитаном полиции Александром Уильямсом, против которого восемнадцать раз возбуждали уголовное дело и каждый раз оправдывали.

* * *

Патрик О`Нил был бы стопроцентным ирландцем не будь американцем до мозга костей. Смелый, открытый, умный, с неплохим чувством юмора, вдобавок к этому он еще обладал деловой хваткой. Отличные качества для любого человека, как для капитана корабля, так и для коммерсанта, но к удивлению всех кто с ним сталкивался, не по службе, а в жизни, узнавали, что он являлся полицейским, да не просто постовым, а работающим в сыскном бюро полицейского департамента Нью-Йорка. До тридцати лет он много чего видел и где побывал. Валил лес в Канаде, плавал по Миссисипи в качестве моряка на речном пароходе, был шахтером и свободным старателем. Но однажды ему предложили должность шерифа в небольшом городишке, и он понял, чего хочет от жизни. Искать пропавших коров и ловить конокрадов, было интересно, но уж очень просто. Ему хотелось раскручивать сложные дела, участвовать в настоящих полицейских расследованиях и он решает вернуться в Нью-Йорк, где родился и рос до восемнадцати лет. Его способности заметили, спустя четыре года работы постовым полицейским он дорос до сержанта, а затем его перевели в сыскном бюро. В те времена без хороших связей или денег сделать это было почти невозможно, но благодаря своим способностям, пробивному характеру и железной хватке он сумел проложить себе дорогу через все бюрократические препоны и комиссии. Его мечтой было выбиться в детективы, стать в ряд тех, кому поручают самостоятельное расследование, но для этого он должен был заявить о себе раскрытием пары — тройки громких дел, а вот этого ему никто не собирался давать. Это был замкнутый круг, который он при всех своих способностях был не в силах разорвать. Правда, тут еще могли помочь деньги, но про таких, как Патрик всегда говорили: "Честный, но бедный". Поэтому он третий год участвовал в расследованиях в качестве помощника. Не раз начальство отмечало его интуицию и цепкость в ведении следствия и смелость при задержании преступников, но дальше благодарностей и денежных поощрений дело не шло. Как ему объяснил один из его начальников, когда тот пришел к нему с очередным рапортом о выделении ему самостоятельного дела: — Ты как помощник просто не заменимый человек. Такими людьми не бросаются. Поэтому оставим все как есть.

100